Зимние Олимпийские и Паралимпийские Игры-2018 стали достоянием истории. Нельзя сказать, что они прошли безукоризненно, но, в общем-то, следует признать: корейцы достойно провели оба грандиозных форума. Немалая заслуга в этом почти 20-тысячной армии волонтёров – доброжелательных и готовых в любую минуту прийти на помощь гостям. В их числе был и Марек МАТИСОНС из Латвии, который охотно поделился своими впечатлениями о самих стартах, об особенностях работы и быта добровольных помощников, провёл параллели с Олимпиадой в Сочи и дал несколько ценных советов организаторам II Европейских игр. Но прежде всего мы попросили собеседника немного рассказать о себе. [caption id="attachment_101369" align="aligncenter" width="1000"]
Марек Матисонс. Фото Елены Данильченко ("СП")[/caption]
Не путаться под ногами
— Я из Риги. У меня свой маленький бизнес – два стартапа. Первый из них – производство символики и иллюстраций для незрячих, второй – дроны и секьюрити-решения. Даже на биатлонном стадионе «Альпензия», по периметру которого стояли парни с оружием, охрану объекта можно было осуществлять удалённо, сидя в тёплой комнате, просто запуская дроны по конкретному маршруту. И тогда вместо двадцати полицейских достаточно было бы двух. — Какими судьбами оказались здесь? — После Олимпиады в Лондоне в декабре 2012 года наш Паралимпийский комитет сделал в одном из больших торговых центров в Риге классную фотовыставку «Моменты Паралимпиады: лето Лондона». Я увидел её случайно, придя за покупками. И меня в буквальном смысле потрясли эти кадры. Оказалось, человек без рук может кататься на велосипеде по треку. И не просто кататься, а на высокой скорости, запросто держа равновесие. Особенно впечатлило его сияющее лицо. Придя домой, я стал гуглить вопрос о возможности попасть на Игры. И вскоре подал заявку на Олимпиаду и Паралимпиаду в Сочи. Но меня взяли только на первую из них – на биатлонный стадион комплекса «Лаура», где и получил бесценный опыт. — Вы указывали свои приоритеты? — Да. Поскольку я из Риги, то к таковым относились сани, скелетон, бобслей, которые нам ближе всего, а также биатлон, являющийся, на мой взгляд, благодаря своей непредсказуемости, наличию интриги самым интересным зимним видом. — Вы проходили какой-то отбор? — Конечно. Он длился полтора года. Я заполнил анкету. Через какое-то время пришло сообщение, что моя кандидатура попала в число тех, кто будет приглашаться на интервью. Со мной пообщался представитель МОКа, убедившийся, что владею английским и немецким, через месяц опять же по скайпу – девушка из оргкомитета «Сочи-2014». И вскоре получил извещение о принятии в число волонтёров. В анкете предлагалось указать ту функцию, где я видел себя полезным. Я мог написать, к примеру, что хочу в группу протокола. Интересно ведь посмотреть, что это такое. Но поскольку задача волонтёров — не путаться под ногами, а действительно работать и помогать, решил, что оптимальный вариант для меня – пресса. И я рад, что к моему пожеланию прислушались. Я познакомился со многими вашими коллегами из России, Австралии, Германии, с которыми здесь уже встретились, как старые добрые друзья. Хотя наша переписка была не частой – может, раз в полгода. Но было ощущение, что это не просто знакомые, а твои друзья, единомышленники.Подумали будто схожу с ума
— Отбор в Пьенчан отличался? — Да. Потому что изначально было провозглашено, что это будут 5G-Игры. На мой взгляд, это не более чем урбанная легенда о том, будто IT здесь очень стабильные и крутые. Смею утверждать это как гражданин Латвии, по скорости Интернета входящей в число лидирующих стран в мире. Японию и Финляндию мы не обгоняем, но стоим близко за ними. Претенденты в волонтёры должны были пройти с помощью мобильного приложения тест английского языка, включающий грамматику, прослушивание текста, ответы на вопросы по нему. И это была такая зануда! В три часа я должен был его начинать. Пока подключился, ввёл все логины, — 15.05. Сдал тест – 15.20. И в ответ получил: «Спасибо, ваша попытка оказалась неудачной, вы должны были закончить в 15.15». Я поменял график, жду следующего раза. За 2 минуты до обозначенного времени выскакивает: интернет-связь слишком медленная, пробуйте вновь. Открываю, закрываю, стараюсь делать всё максимально быстро. И опять: «Невозможно подключиться к серверу». И так семь раз за отведённые на это две недели. Каждый второй раз я писал сердитые и-мэйлы в оргкомитет, давая подтверждающие скриншоты. Мне сообщали, будто решают проблему. Оставался последний день. Разница с Кореей у нас семь часов. То есть в шесть утра я уже стоял в центре родного города, где мобильный Интернет самый быстрый. Держал телефон в руке и буквально кричал что-то на английском. Увидевший эту картинку из полицейской машины одноклассник, подъехав потом, поинтересовался, всё ли со мной в порядке. Ему показалось, что я схожу с ума. Сейчас я над этим смеюсь, но тогда был, не скрою, зол. Я потом узнал, что из Латвии подавали анкеты 128 человек, а положительный ответ получили семь. Думаю, многим не хватило моей настойчивости. Потом было скайп-собеседование волонтёра одновременно со мной, а также кандидатами из Китая и Франции о том, какие цели мы преследуем, что хотим увидеть. Со мной она общалась поменьше, поскольку уже прошёл олимпийскую закалку. И всё, мне дали добро. — От Олимпиады получили удовольствие? — На 121 процент! Мне куда больше повезло, чем другим волонтёрам, с которыми менеджеры вообще не разговаривали и которые просто сидели и ничего не делали. Со мной же канадский менеджер корейского происхождения Арнольд Лин и его зам Сун Ах Ши начали переписываться за два месяца до Игр, уточняя всякие мелочи. На Олимпиаде на биатлонном стадионе с фотожурналистами нас работало 12 человек. Мы помогали им найти места, где они сделают лучшие кадры, советовали, как и куда быстрее пройти. В отличие от Паралимпиады, на Олимпиаде работали более опытные фотографы. Здесь к таковым можно было отнести представителей Getty Images, Reuters и DPA. Остальные крупные агентства поручили работать за них местным коллегам. А корейцы – не биатлонная нация. Они не в курсе его специфики. Многие не знали даже, что нельзя ходить по лыжне, она из-за этого портится. Им достаточно было стандартных кадров, может, и хороших, но в которых нет искусства. А я приведу случай из Сочи. Парень, заведовавший locker room, где фотографы оставляли свои камеры, объективы, рассказал об одном журналисте из агентства France-Presse. Тот с раннего утра прошёл всю трассу со старомодным экспонометром, делая какие-то заметки. Со стороны могло показаться, что дедуля с птицами в голове. Но когда потом увидели его снимки, не могли поверить, что такое возможно без фотошопа. Это профессионализм, необходимый и для волонтёров: нужно любить то, чем занимаешься. — Не пожалели, что стали им? — Трудно сказать. С одной стороны, однозначно нет. Увидев слёзы радости на глазах юной сидячей лыжницы, завоевавшей медаль, ты получаешь такую эмоциональную подзарядку, что забываешь обо всех косяках и трудностях. А с другой — два месяца спать на полу… На матрасе это было бы ещё приемлемо, но когда его заменяет тоненкое одеяло… Открыв сегодня в шесть утра глаза я подумал: предпоследний день, ура! Во время Олимпиады мы вообще не обращали на это внимания. Но сейчас уже накопилась усталость. Причём не столько физическая, сколько психологическая из-за того, что здесь трудно добиться логических решений. Я никогда не являлся фанатом России как государства. Но что касается Игр в Сочи, то снимаю шляпу перед главой их Оргкомитета Дмитрием Чернышенко. Они вложили огромные инвестиции, в том числе в волонтёрство – в тренинги, обучение, которые в полной мере оправдались. И здесь самые толковые добровольные помощники – россияне, прошедшие школу Сочи. Думаю, Беларуси, в 2019 году готовящейся принять Европейские игры, будет полезно перенять их опыт. Если есть вопросы, приглашайте российских специалистов, тех, кто работал в Лондоне. И тогда к вам не будет никаких претензий. [caption id="attachment_101370" align="aligncenter" width="1000"]
Марек Матисонс. Фото Елены Данильченко ("СП")[/caption]
На завтрак – рис и кимчи, на обед – рис и кимчи…
— В один из первых дней нас по ошибке направили в волонтёрскую столовую, где выбор отсутствовал напрочь: супчик, рис с чем-то мясоподобным, салат и вода… — В Сочи, кстати, нас тоже не баловали. Расскажу анекдот. Клистерообразную пищу с комками мы прозвали жижей. И однажды канадский коллега поинтересовался, какое мясо в ней присутствует – свинина, говядина? Работавшая на стойке девушка не смогла ответить. И к нему подошёл российский волонтёр: радуйся, коллега, что хотя бы какое-то мясо там есть. И здесь на тему еды в первые дни мы шутили постоянно. Потому что на завтрак – рис и кимчи, на обед – рис и кимчи, ужин – рис и кимчи. Что касается мясоподобной добавки к ним, то понять, что за она, было сложно. Супчики, правда, менялись. — Разнообразили питание, надо полагать выходами в свет за свой счёт? — Естественно. Причём и транспортные расходы оказались немаленькими. Потому что шатлы для нашей категории прекращали ходить в 18.00. А волонтёрское жильё от ближайшей точки цивилизации находилось в 10 долларах езды на такси. Сейчас же я живу недалеко от города Вонжу – это на такси 25 долларов в одну сторону. То есть для того, чтобы поесть что-то другое, только за дорогу нужно заплатить минимум 50 долларов. От олимпийского парка можно обычным автобусом добраться почти до того места, где живу, и только в последний момент пересесть на такси, но это займёт больше четырёх часов. Опять же в Сочи волонтёры такой проблемы не знали, там я до ресторанчика пешком доходил за пять минут. Кроме того, там нам давали билеты на некоторые соревнования, и мы могли их посмотреть. А здесь нам невозможно было доехать до объектов – не позволяла транспортная схема. Что уж совсем непонятно, в пунктах питания и на остановках общественного транспорта вся информация исключительно на корейском, который, кроме местных, никто не знает. Даже если встретишь где-то вывеску на английском, то наверняка – с ошибочным переводом. Я, к примеру, видел ресторан, который назывался «Хэнд стейк», то есть дословно «стейк из рук». — Экипировку вам выдавали бесплатно? — Да. Но Сочинской она явно проигрывала. Благодаря тому, что захватил с собой тёплые вещи, термобельё, я не мёрз. Но было жалко смотреть на местных ребят, которые в минус 16 и сильный ветер приходили в кроссовках и тонких джинсах. Некоторые представители южной части страны вообще не подозревали, что возможен такой мороз. Им выдали тёплый комбинезон, но они не знали, пусть это и странно звучит, что его можно надеть на джинсы. Им никто не объяснил, что в униформе на спине есть карманчик для согревающего хитпака. И они искренне удивлялись: Марек, ты такой умный…Белоруски во мне что-то изменили
— Интересно, а болели вы за кого? — В женской биатлонной эстафете – за белорусок. Поинтересовавшись утром у ваших соотечественников прогнозами и услышав, что надежда на пьедестал есть, но маленькая, а вот попадание в шестёрку реально, я попытался убедить: мол, Домрачева в составе, и другие девочки, видно по глазам, хотят попробовать вкус медалей, поэтому уверен, добьются своего. В тот день я стоял в районе стрельбища. И видел у ваших землячек эту самую хватку. И когда они выиграли «золото», заметил, что у одного из ваших коллег готова вырваться из глаз скупая мужская слеза. Селфи – это не моё. Но после этой гонки я единственный раз на Играх сделал его — с вашими девушками. Потому что за них я действительно болел. Вообще я люблю всех спортсменов. У меня нет явных фаворитов. А тут белоруски что-то изменили во мне. Я следил за развитием событий, как будто они наши. И на Паралимпиаде в эстафетах болел за белорусов. — Собираетесь ли в Минск на Европейские игры? — Не знаю. Хотелось бы, ведь подружился и с вашими коллегами, работавшими здесь на Олимпийских играх. И это недалеко. Если наберусь сил и энергии и если моя вторая половинка позволит уехать на такое долгое время, то наверняка встретимся в Беларуси. Не исключено, вместе с ней воспользуемся безвизовым въездом и посетим вашу столицу в качестве болельщиков. Пока точно могу сказать, что буду работать волонтёром на этапе Кубка мира по бобслею в Сигулде. И планирую поехать на следующую зимнюю Олимпиаду в Пекин.
26.03.2018
