Что из себя представляла белорусская судейская школа во времена СССР, как, когда и почему на международной арене появился арбитр из нашей страны и есть ли по-настоящему перспективные судьи в сегодня. Экскурс в историю арбитража провёл Вадим ЖУК, легендарный футбольный судья, первый белорус, который обслуживал матч Лиги чемпионов, чемпионата Европы, работал в финале женского чемпионата мира. [caption id="attachment_96298" align="alignnone" width="1342"]
Вадим ЖУК и Пеле[/caption]
СЛОВО АРБИТРА – ЗАКОН
— Сейчас вас ставят в пример молодым и уже опытным судьям. А на кого вы ориентировались? — В СССР тогда была по-настоящему сильная плеяда судей. Многих отправляли работать не только на просторы России, но и в Закавказье (Армения, Азербайджан, Грузия). А пройти через пекло, которое царило на полях в тех странах, было очень тяжело. Это дало определённую закалку. Кого можно назвать из того списка? Станислав Строев, Владимир Церлюкевич – судьи всесоюзной категории, Игорь Наркович, Владимир Пилецкий, Леонид Фурсевич, Эдуард Боровик, Василий Поздняков, Эрнест Дробышевский из Гомеля, Алик Леонович из Орши, Игорь Орловский из Могилёва, Василий Маньковский из Бреста, Владимир Вяткин из Бобруйска. Когда я ходил на матчи, смотрел не сам футбол, а то, как работают арбитры. Когда уже сам начал судить, некоторые из них просматривали мои игры, замечали ошибки, подчёркивали положительные стороны. — Судейство было в то время более либеральное или жёсткое? — По-разному, как складывалась игра. Впрочем, были рефери, которые в моментах, где игрок заслуживал предупреждения, сразу доставали жёлтую карточку. Так работали, например, Игорь Наркович, Эдуард Боровик. А были те, кто вёл себя на поле либерально. — Что собой представляла белорусская школа судейства в конце 60-х – начале 70-х годов? — Сразу хочется отметить, что и белорусские арбитры, и рефери из других стран Союза были на поле теми людьми, с которыми не спорили ни игроки, ни тренеры. Слово арбитра – это закон. Кроме того, у судей была хорошая физическая подготовка. Они успевали практически за каждым игровым эпизодом. Умело управляли матчами и могли разобраться, где нарушение, а где просто игровой момент. И белорусы были в этом плане достаточно профессиональны. — Приходили в судейство бывшие футболисты? — В основном да. Игорь Рёмин, Валерий Семёнов, Владимир Дик, Алик Леонович, Леонид Фурсевич, Юрий Грищенко, Василий Маньковский, Евгений Козлюк – все они какое-то время отдали профессиональному футболу. И это плюс, потому что такие люди лучше понимали игру и мысли спортсменов, могли правильнее оценить тот или иной эпизод. — Какого возраста были судьи? — Естественно, постарше, чем нынешние. В основном после 33 — 35 лет. Сейчас же, чтобы добиться успехов на международной арене, нужно в список судей ФИФА попасть хотя бы в возрасте от 25 до 30 лет. Ведь профессиональный рост идёт постепенно: юношеские соревнования, турниры рангом выше, первые матчи еврокубков и так далее. Сейчас приходят молодые судьи, не имеющие за плечами достаточного футбольного опыта. — Кто из белорусских судей в то время мог попасть в элитный список ФИФА? — Так получилось, что единственным стал я. Вообще, от Беларуси список судей на данную категорию впервые был представлен лишь в 1993 году. А что касается СССР, то, например, высшую лигу судили Станислав Строев, Евгений Школа, но на соревнования уровнем выше их не привлекали. Так что можно сказать, что арбитры из Беларуси в Советском Союзе не очень котировались. — Почему? — В первую очередь из-за огромной конкуренции. Доминирующее положение в то время занимали судьи из Москвы и Ленинграда. Практически 50 процентов мест было отведено для рефери из этих городов. Остальные вакансии распределялись так: два человека от Армении, два – от Грузии, из Литвы – один, столько же – из Беларуси и т.д. Конечно, из каждой страны пытались привлечь арбитров, но всегда приоритет отдавался москвичам и ленинградцам. — Вы говорили о физической форме судей. Но к ней не предъявляли столько требований, как сейчас, потому что футбол был медленнее нынешнего. — Совершенно верно. Сейчас матчи проходят на сумасшедших скоростях. И не удивительно, что ФИФА требует от судей, чтобы они были в физическом плане не хуже, чем те же футболисты. А тогда были совсем другие требования и нормативы. — В те времена можно было встретить арбитров с лишним весом? — Да, например, Игорь Орловский из Могилёва. Он работал экспедитором на мясокомбинате, поэтому был с небольшим лишним весом. А так все держали себя в форме. Помню, на одном из сборов в Сочи увидел, как Ромуальдас Юшка из Литвы перед сдачей нормативов натирал мышцы различными мазями. Я спросил у него, зачем он применяет мази. На что получил ответ: «Вадик, подожди. Доживёшь до моих лет – то же самое будешь делать». Действительно, так и было. — В психологическом плане те судьи были устойчивее, чем нынешние? — Конечно. Как я уже говорил, эти арбитры прошли определённую закалку, и в первую очередь матчами в Закавказье. А там давление даже трибун было просто запредельное. Приведу пример из своей карьеры. Судил переходную игру за право выступать в первой лиге между «Нефтяником» (Фергана) и «Нистру» (Кишинёв). Хозяевам нужно было побеждать. Но матч завершился вничью – 1:1. Инспектор судейской бригаде выставил высшие оценки, но переполненный стадион в Фергане был недоволен, винили нас. Белорус Георгий Гоман и Сергей Слива из Каунаса помогали мне в том матче. Последний успел убежать после финального свистка в подтрибунное помещение, а мы с Жорой остались в центре поля, как положено. Недовольные зрители начали бросать предметы на поле, нас окружила милиция, создала коридор. Пожарные бригады поливали болельщиков водой из брандспойтов. И мы с трудом вошли в судейскую комнату, часа два там ждали, пока нас вывезут со стадиона. — Как арбитры готовились к матчам, откуда черпали информацию? — В то время делать это было тяжеловато. Ни Интернета, ни флешек. Поэтому помогали коллеги, мы общались друг с другом на сборах. И все судьи отдавали всё свое время для подготовки к матчам, чтобы найти информацию о командах, игроках. Сейчас же всё намного проще и доступнее. Наверное, в том числе поэтому современные арбитры менее ответственно и профессионально подходят к своей работе. Хотя, с другой стороны, их можно понять – жить стало сложнее, нужна работа, нужны деньги. Не всегда есть нужное количество времени для подготовки. Я же всегда его находил, работал по максимуму. Поэтому и заслужил попасть в список арбитров ФИФА.СУДИЛ В СВОЁМ СТИЛЕ
— Белорусские арбитры в чемпионате СССР не очень котировались. Но вы всё равно решили связать свою жизнь с судейством. — Несмотря на то что белорусов не привлекали к работе на больших матчах, меня сей факт не смущал. И, честно говоря, как-то всё легко у меня пошло. С 1978 года начали вызывать для работы на матчах в рамках всесоюзных юношеских соревнований («Юность», «Надежда», «Переправа»). Главный судья соревнований после турнира делал рекомендации по каждому арбитру. Я всегда удостаивался высших оценок. И через какое-то время попал на заметку во всесоюзный список судей. Затем меня рекомендовали от Беларуси во вторую лигу. Так как не было разделения «главный арбитр» и «судьи на линии», сперва бегал с флажком. Посмотрели – всё хорошо. Оценки я получал высокие, и в 1981 году предоставили шанс работать на матчах первой лиги чемпионата СССР. Хотя для повышения в классе нужно было отработать минимум два года, меня уже на следующий сезон перевели в высшую лигу. В мае 1982 года я работал на матче высшей лиги «Шахтёр» (Донецк) – «Черноморец» (Одесса). Инспектором был Михаил Якушин, заслуженный тренер СССР, который в своё время тренировал московское «Динамо». После матча выставил мне хорошую оценку и сказал, что из меня должен получиться неплохой судья. Меня эти слова вдохновили. — В вашей стремительной карьере решающую роль сыграла удача или работоспособность? — Об удаче говорить не стоит. Все видели, что я хотел работать, узнавать что-то новое, учиться, относился к своему делу профессионально. И когда мне доверили судить высшую лигу, я поставил перед собой цель попасть в международный список. В то время туда могли рекомендовать лишь семерых арбитров от СССР. Шесть лет (с 84-го по 88-й, 90-й годы) я входил в десятку лучших в Союзе, поднимался даже до второго места. — Вы старались выработать свой стиль судейства или что-то брали от предыдущего поколения? — Свой. За счёт хорошей физической подготовки успевал практически за всеми игровыми эпизодами и дисциплинарные санкции выносил только в крайних случаях. Если необходимо, разговаривал с игроками. С ними у меня были очень хорошие отношения. Хотя, например, с такими футболистами, как Владимир Гуцаев, Сергей Юран, Олег Блохин, было очень тяжело говорить, потому что они много симулировали и при любом падении обращались к судьям. С тренерами старался не конфликтовать. Также я старался давать игрокам бороться, играть, но при этом разбирался, где грубые действия, а где рядовой эпизод. Но это больше касалось матчей на международной арене, в высшей лиге приходилось перестраиваться, чаще свистеть. — Готовиться к матчам и искать информацию вам было проще, чем предшественникам? — Конечно. Во-первых, многие игры показывали по телевизору, у меня была целая картотека матчей. Все выпуски программы «Футбольное обозрение» записывал. Сейчас всё, что удалось собрать, перевёл на диски и просматриваю, в большей степени международные матчи, на которых работал. Иногда возвращаюсь к поединкам высшей лиги СССР. Тогда также обменивались информацией друг с другом. В течение сезона у судей было два сбора, летом мы ездили в Москву, где обсуждали некоторые моменты, руководители говорили об играх, футболистах. — Вы же сами пришли в судейство из футбола? — В отличие от тех же Кирилла Доронина, Юрия Савченко, Валерия Бутенко, Александра Мушковца, Ивана Тимошенко, Виктора Абгольца, Малхаза Кобиашвили, Сергея Хусаинова, которые были профессиональными футболистами, я не играл на высоком уровне. Выступал за «Буревестник» на позиции центрального защитника. Вообще, для начала стоит сказать, что в 1967 году я поступил в Минский политехнический техникум. И там по-настоящему увлёкся судейством. И так как проходили соревнования между отделениями, меня преподаватели просили быть арбитром. Потом стали привлекать к первенству среди техникумов. В 1972 году закончил политех, два года отслужил в армии. И после возвращения поступил на подготовительное отделение юридического факультета БГУ. И вот там уже Виталий Данилович Лиштван, который руководил различными соревнованиями среди студентов, стал привлекать меня к обслуживанию футбольных матчей. Потом он позвонил в городской спорткомитет и сказал, что есть парень, перспективный судья, на которого нужно посмотреть. Мне дали юношеское первенство Минска, первую игру я судил в парке Горького. Те, кто за мной следил в том поединке, дали хорошие оценки. После этого пошли назначения на матчи более высокого уровня. — Почему всё-таки выбрали карьеру арбитра, а не футболиста? [caption id="attachment_96300" align="alignright" width="441"]
Финал женского чемпионата мира 1991. Норвегия - США[/caption]
— Для того, чтобы меня не отослали куда-нибудь по распределению, после трёх курсов юридического факультета перевёлся на заочное отделение. Сразу на пятый курс. И получил возможность отдать всего себя судейству, потому что настолько оно меня увлекло, заворожило, что своё будущее видел только в этом деле. Поэтому в 1990 году закончил Белорусский государственный институт физической культуры.
— Вы даже форму себе делали сами.
— Так как её нам не выдавали, многие брали рубашки, красили в чёрный цвет, пришивали белые воротнички, кармашки. Искали чёрные трусы, перекрашивали гетры. Помню, когда судил чемпионат СССР, дали нам форму фирмы «Адидас». Но из-за советской идеологии заставляли пластырем заклеивать надпись.
ВЗЯТОК НИКОГДА НЕ ПРЕДЛАГАЛИ
— Какие гонорары платили тогда судьям? — Выплата зависела, конечно, от категории. Те, кто работал в высшей лиге, получали 17 рублей 50 копеек. По тем временам неплохие деньги, тем более назначений было много. В месяц минимум три матча должен был отработать. — К слову, о деньгах. Взятки вам предлагали? — Такого никогда не было. Все знали меня, понимали, что ко мне лучше с такими вопросами не подходить. — Были ли договорные матчи в СССР? — Точно сказать нельзя, можно лишь догадываться. В этой связи вспоминаю матч «Арарата» и «Динамо» из Киева, на котором я работал. В первом тайме была настоящая рубка, вторая половина игры – всё спокойно. Но в одном из эпизодов, при счёте 1:0 в пользу украинцев, защитник «Динамо» должен был выбивать мяч от своей штрафной, но поставил так ногу, что игрок «Арарата» спокойно забрал мяч и сравнял цифры на табло. Что это – договорной матч или нет? Можно только догадываться. — Времени на основную работу вам хватало? Ведь судейство не было профессией. — В этой связи хотел бы выразить огромную благодарность Евгению Феликсовичу Шунтову, который работал в федерации футбола и взял меня туда в 1981 году. Я был секретарём дисциплинарного технического комитета. Закончился чемпионат, я написал большой отчёт по первенству Беларуси с приведением цифровых показателей. Шунтов посмотрел и пригласил на работу. И потом, когда нужно было выезжать на матчи, отпускал, шёл навстречу, но замечал, чтобы это было не в ущерб работе. — А как же работа в пожарной охране? — Да, было такое. Когда я перевёлся на заочное отделение, меня друг Юрий Савицкий устроил в пожарную охрану автомобильного завода. Я сидел там и готовился к матчам, читал статьи, переписывал их в тетрадь. Потом меня перевели в телецентр на улице Макаёнка, там тоже работал в пожарной охране. И снова проблем с подготовкой к матчам и выездами не было. А уже после я попал к Шунтову. — Был ли матч в вашей карьере, к которому вы не были готовы в должной мере? — Трудно сказать, потому что я очень серьёзно настраивался на каждую игру, всё продумывал. В то время в «Советском спорте» размещали отчёты о матчах. Я их очень внимательно изучал, чтобы быть готовым к любой ситуации. — Но ошибки всё-таки случались? — Да, были. Судил как-то поединок высшей лиги в Баку между «Нефтчи» и московским «Спартаком». Романцев играл центральным защитником и в одном из эпизодов сфолил в штрафной. Я указал на 11-метровую отметку. Споров никаких не было, после игры пришел Старостин (начальник команды), поблагодарил всех и подписал протокол. Документ я оставил на столе и ушёл в душ. В это время Старостину кто-то что-то, видимо, сказал по поводу пенальти, тот вернулся в нашу раздевалку и написал протест. Это была для меня наука: пока не заполнили протокол, ты должен оставаться на месте и только потом спрятать его и заниматься своими делами. Вторая ошибка или, скорее, недоразумение было в финале Кубка Союза в 1989 году между московским «Торпедо» и «Днепром» из Днепропетровска. Там произошла не моя ошибка, а помощника – Вольдемара Медвецкого. Когда последовала длинная передача на братьев Савичевых со своей половины поля, я никак физически не мог успеть за мячом. Мой помощник был ближе к эпизоду. Но просигнализировал об офсайде после того, как был забит мяч. Я подбежал к Вольдемару, спрашиваю, почему с задержкой поднял флажок. Говорит, что смотрел, прикидывал. Ошибся. В то время, даже если ошибается помощник, наказывали всю судейскую бригаду. Отстранили и меня на месяц. Был выхолощен психологически, хотел бросить судейство. Но через некоторое время успокоился и продолжил работать. Тем более после признали, что моей ошибки в эпизоде не было. — Как формировалась судейская бригада? — На матчи высшей лиги пытались собрать троих из одной республики. Но на первую и вторую было так: два арбитра из Беларуси, один – из соседней республики. Вдруг кто-то не доедет, так хоть один будет. В случае форс-мажора допускалась замена арбитрами из города, где проходил матч.МОГ РАБОТАТЬ НА ЧЕМПИОНАТЕ МИРА
— Вспомните свой первый международный матч? — В ноябре 1983 года Валерий Бутенко, входивший в список ФИФА, судил матч «Спарта» (Прага) – «Видзев» (Лодзь). Владимир Миминошвили из Тбилиси также был в листе ФИФА. Второго помощника можно было брать из высшей лиги национального чемпионата. В итоге назначили меня, я работал на линии. Если говорить о товарищеских поединках, то в 1992 году работал на матче Украины и Венгрии в Ужгороде. Это, к слову, был первый матч украинской «националки», тренировал её Виктор Прокопенко. Что касается Лиги чемпионов, то мой дебют случился во встрече «Андерлехта» и «Милана». Помогали уже белорусские судьи Олег Чикун и Юрий Дупанов. Запомнился тот матч ещё потому, что за сутки до него погода была прекрасная, а наутро повалил снег. Организаторы матча сумели лишь расчистить линии. Игра была напряжённая, закончилась со счётом 0:0, но мы получили высокие оценки. — У вас получается чуть ли не идеальная судейская карьера, вы по праву стали рефери ФИФА. — Думаю, да. Я всё время входил в число лучших арбитров СССР и шёл к своей цели. В итоге перед матчем «Динамо» (Минск) – «Черноморец» (Одесса) 27 мая 1988 года на стадионе в присутствии зрителей и футболистов мне вручили значок международной категории, сертификат и эмблему. — Вроде всё хорошо, однако шлейф по «делу Курта Ротлисбергера» тянется до сих пор. — Неприятный момент, расскажу о нём в двух словах. Со швейцарским арбитром Ротлисбергером я пересекался на сборах, в обычной жизни тесно не общался. В 1996 году должен был пройти матч Лиги чемпионов «Грассхоппер» – «Осер». Главным арбитром был назначен я. Курт пошёл к хозяевам и сказал, что хорошо знает Жука и сможет договориться за определённое вознаграждение. Я отработал поединок, швейцарцы выиграли. Судейство было оценено высокими баллами. Через некоторое время меня вызвали в Ньон. На встрече сообщили, что Ротлисбергер договорился о том, что я обеспечу победу «Грассхопперу». Я был в шоке. Началось разбирательство, в УЕФА ездил несколько раз. И на последнем заседании дисциплинарного комитета сообщили, что ко мне никаких претензий нет, доказательств причастности к сговору не нашли. — Это самый неприятный момент в карьере. А какой самый приятный? — Он не один. Первое – финал женского чемпионата мира в Китае в 1991 году. Насколько помню, среди кандидатов на работу на этом матче были я и шотландский арбитр. Приятно удивило, когда выбрали меня. Был на стадионе Пеле, сфотографировался со мной. Да и отработала наша бригада (помогали мне женщины) отлично. Также приятно вспомнить полуфинал Лиги чемпионов «Барселона» – «Порто» в 1994 году. Отработал я на «Камп ноу», зафиксировал победу «сине-гранатовых» (3:0). [caption id="attachment_96299" align="alignnone" width="1214"]
Полуфинал Лиги чемпионов 1994-95 Барселона - Порто. Фото:ua-football.com[/caption]
Судил поединок Ирландии и Голландии, где определялся обладатель последней путёвки на чемпионат Европы-96. Видимо, от этой игры зависело, назначат ли меня на ЕВРО. Получил я высокие оценки и оказался на турнире. Там работал на матче Франция — Испания. Инспектор белорусской бригаде выставил «девятки». Естественно, мы ждали назначения на следующие поединки, но почему-то дальше работали европейцы, пусть и допускавшие ошибки. Беларусь тогда не котировалась в мировом футболе.
И ещё один приятный момент. Финал Кубка УЕФА 1996 года – «Бордо» – «Бавария». Последний сезон, когда финал состоял из двух игр. Первый матч, в Германии, судил швейцарец, второй поединок отработал я.
— Но закончили вы, так и не достигнув пика, – на чемпионате мира не побывали.
— К сожалению. В 1994 году мог поехать на мундиаль в США, но конкуренция была очень высокой. До последнего надеялся, что попаду на турнир, но туда поехали только элитные арбитры, занимавшие первые места в списке. А уже через три года, в 1997-м, я закончил международную судейскую карьеру, в чемпионате Беларуси работал до 50 лет, до 2002 года.
ШМОЛИК МОГ БЫТЬ ОДНИМ ИЗ ЛУЧШИХ
— Когда заканчивали судейскую карьеру, видели в ком-то своего преемника? — Начали приходить молодые судьи, которые не имели за плечами игровой карьеры, у которых не было закалки, которая имелась у арбитров в СССР. Поэтому в 90-е преемников не видел. Что касается нынешнего времени, то выделяется Алексей Кульбаков. За его плечами достаточный опыт, ведь Лёша начал судить очень рано. По лестнице УЕФА он шёл ступенька за ступенькой. Руководители смотрели на его оценки, рекомендации инспекторов. Плюс Кульбаков подкупает своей открытостью и коммуникабельностью, с ним приятно разговаривать. Он прекрасно знает английский язык. В физическом плане хорошо подготовлен. Несмотря на то что его преследовали травмы, где-то на играх чемпионата страны, я замечал, он себя берёг, но это не мешает ему оставаться на высоком уровне. Кроме того, как мы помним, его приглашали резервным арбитром на ЕВРО-2016. А это большой задел на то, что в 2020 году он будет в числе главных судей. — Работает Алексей Кульбаков с одними и теми же помощниками. — Да, помогают ему Дмитрий Жук, Олег Маслянко. Я считаю, сложилась хорошая бригада. — С какими эмоциями вы воспринимаете сравнения Кульбакова с вами? — Мне приятно. Лёша вообще добился больших успехов, я его очень уважаю. Пусть он даже превзойдёт меня, это будет большой плюс белорусскому футболу, о нашей стране будут говорить во всём мире. — Кульбаков себя зарекомендовал. А какие другие белорусские судьи могли достичь такого же уровня, но у них это не вышло? — Могу вспомнить Сергея Шмолика. Очень сильный судья. Когда он только начинал, приехал на сборы, я сразу увидел его потенциал. Фигура, рост, вес, бег, прекрасная трактовка игровых эпизодов. Если бы Сергей серьёзно относился к своей работе, то был бы, с моей точки зрения, в числе лучших арбитров Европы. Но его проблемы начались с появления лишнего веса, Шмолик стал тяжелее. Перестал следить за собой. И, конечно, неприятный случай в Витебске. После того судейская карьера Сергея закончилась. Больше арбитров, которые бы приблизились к уровню Сергея, не было. — Почему? — Чтобы быть успешным арбитром, нужно обладать определённым талантом. А такие самородки рождаются редко. Кроме того, у нынешних судей нет рвения и должного желания работать, чтобы достичь больших вершин. Ни в физическом плане, ни в изучении английского языка. Если говорить о перспективе, пока я не вижу тех, кто может в будущем попасть в лист ФИФА и обслуживать матчи высокого уровня. — В начале интервью мы говорили о психологической устойчивости судей в СССР. А нынешние арбитры устойчивее тех, что работали в ваше время или до вас? — Думаю, менее устойчивые. Сейчас, чтобы стать судьёй топ-уровня, нужно иметь хорошую физическую форму, знать теорию и быть устойчивым в психологическом плане. Психология играет, наверное, одну из ключевых ролей. Впрочем, раньше и судьям было полегче, потому что игроки и тренеры были воспитаннее. Например, тот же Валерий Лобановский никогда судье не сказал ни слова. Даже если были спорные моменты, приходил к арбитрам начальник команды Владимир Веремеев и в культурной форме решал вопросы. — В СССР белорусские судьи особо не котировались. А сейчас? — Ситуация не поменялась. Дело в том, что в списке ФИФА у нас было четыре человека, ещё Виталий Севостьяник. Но года три-четыре назад он был выведен из списка. На судейском комитете я говорил, что если исключаем одного арбитра, нужно на его место рекомендовать другого белоруса. Иначе потеряем место. Случилось то, что случилось, – мы потеряли квоту. И сейчас, сколько бы мы ни рекомендовали арбитров от нашей страны, нам ещё одно место не дадут. Вместо четырёх главных и восьми помощников наш сегодняшний максимум – три рефери ФИФА и шесть помощников. А место в списке завоевать очень тяжело. Учитывая отсутствие перспективных арбитров, в ближайшем будущем вряд ли мы увидим кого-то, кроме Кульбакова и его бригады, на важных международных матчах. Тем не менее хочется верить, что пройдёт время и появится достойная кандидатура. — И чтобы выйти на топ-уровень, нужно быть, как и вы, фанатом своего дела. — Обязательно. Если поставил себе цель, надо полностью ей отдаваться, идти шаг за шагом, не сдаваясь.
06.11.2017
