Эстерсунд – особый город в расписании биатлонного сезона. Традиционно в нём проводится первый этап Кубка мира, который, разумеется, вызывает особенный интерес. Как прошло межсезонье для того или иного спортсмена, той либо иной национальной дружины? Что изменилось, а что осталось незыблемо? Каким новым лицам надо уделить повышенное внимание и сколь состоятельны уважаемые ветераны, решившие на зависть многим более молодым, но уже менее резвым конкурентам продолжать карьеры? [caption id="attachment_112749" align="alignnone" width="926"]
biathlonworld.com[/caption]
На все эти вопросы, в принципе, и может ответить Эстерсунд. Не обязательно, конечно, ибо премьеры часто имеют вид испечённого комом блина, но такой шанс присутствует. Тем и вызывает повышенный интерес шведская 10-дневка: долгожданная встреча после разлуки, ликвидация если не информационного вакуума, то лакун в базе знаний.
Именно поэтому нынешний мой визит в Эстерсунд на границе ноября и декабря, осени и зимы стал уже шестым в журналистской карьере. Могу сравнивать, рассуждая не только на биатлонные темы. Однако такая «привязанность» вызывала и вызывает удивление у многих коллег. Им всё же не до конца понятна белорусская страсть наведываться именно в Эстерсунд.
С его коротким световым днём – четыре часа, постоянными метеорологическими проблемами а-ля гололёд «свернёшь шею», спорной по содержанию и качеству кухней, запредельно высокими ценами (особенно на жильё) и откровенным скопидомством хозяев, экономящих на каждой кроне и не имеющих никакой солидной спонсорской поддержки.
Большинство моих коллег уверено, что при естественных в наше сложное время финансовых ограничениях разумнее стремиться отнюдь не в серо-чёрный, ветреный и мокро-противный Эстерсунд. В декабре, уж если надо делать выбор, лучше узреть красивейшие альпийские виды в Хохфильцене. Или во французском Ле Гран Борнане. Наконец, в календаре часто есть словенская Поклюка с озером Блед и курортной жизнью на береговой линии. Где распространяются такие ароматы вкусной снеди! Ибо на жаровнях готовится настоящее мясо, а не то, что им называется в Эстерсунде.
Но о своих мотивациях я уже заявил. Просто добавлю: есть ещё один повод! В первые приезды Эстерсунд меня просто очаровал! Всё, включая стадион, находится в пешей доступности, и тоже есть озеро с замечательными видами – Стуршён. Кроме того, городок заряжал удивительным рождественско-новогодним настроением каждого, кто оказывался на его авеню в крошечном Сити. Я влюбился в него, как влюбляются в книгу, которая понятна не всем. Волшебная аура! Но теперь… Увы и ах: почти всё расколдовано. Почти…
О Рождестве
Раньше три центральные, ибо торговые улицы в пресловутом Сити (строгая параллельность!) освещали очень импозантные фонари. Разумеется, с «экономическими», то есть тусклыми лампами, но всё равно было красиво. Истекал монохромный, таинственный свет, действительно заставлявший если не размышлять, т, хотя бы на секунду задумываться о Свете с большой буквы, Рождестве Христовом. Сейчас же произошло очень неприятное изменение. Мало того, что лампы стали ещё более «экономичными», практическими формальными (кстати, если в ванной комнате вашего номера в шведском отеле висит бра с четырьмя светильниками, знайте, что рабочие лампочки будут только в трёх из них, в Финляндии – максимум в двух, а чаще лишь в одном), так они ещё обрели цветность. В «канделябрах» на пять «свечей» нынче четыре зелёных фонаря. Ещё один – центральный, с красным свечением. Вся рождественская атмосфера мгновенно исчезла. Впрочем, надо понимать следующее: при секуляризации шведского общества — в этом «Три короны» задают, пожалуй, темп всей Западной Европе — истинный смысл рождественских праздников замещается симулякром. Экономическая подоплёка со всей людской страстью в погоне за подарками, распродажами и «чёрными пятницами» сегодня, безусловно, главенствует. Да, почти в каждом окне Эстерсунда по-прежнему выставляются и горят добрыми огнями рождественские символы – Вифлеемские звёзды, горки со свечами, на многих дверях венки. Балконы и веранды украшены электрическими гирляндами. В Сити на углу каждого дома выставлена живая общественная ёлка (метр-полтора высотой). Но… В общем, сейчас есть ощущение, что это делается совсем без души, по инерции, в силу привычки. Это остро чувствуется. На ели у ратуши есть электрическая гирлянда, но нет шаров, а раньше они были. Рождественское дерево у кирхи вовсе без включённых огней. А многие общественные ёлки, которые ещё несколько лет назад с такой любовью наряжались хозяйчиками магазинчиков, к подъездам которых их приставляли, сегодня голы и пусты. Видеть такое безучастье совсем безотрадно. Но что хотеть, если протестантский молельный дом в самом центре Эстерсунда давно позабыт-позаброшен, число прихожан кирхи сокращается, а количество эмигрантов наоборот растёт? И ещё. Знаете, хоть я приехал в Эстерсунд уже в шестой раз, но ныне впервые оказался на мысе, выдающемся в Стуршён. Недалеко от крошечного городского порта с одним катерком на пирсе. Такая парковая зона, со спрятанной в левом углу почти у воды скульптурой, которая не видна ещё за двадцать шагов до неё. Но тем любознательным туристам, кто дошёл и начинает разглядывать «достопримечательность», становится не по себе. Итак, постамент. Никаких поясняющих надписей, автографов создателей. На постаменте стоит обнажённый мускулистый мужик со всеми причинными достоинствами. Поза его странна: он откинул корпус назад, приняв на грудь и плечи тоже совсем голенькую девочку трёх-четырёх лет, с распущенными волосами. Их лица приближены друг к другу, они целуются в губы, и в этом лобызании нет ничего от отношений «отец – дочь». Сплошная чувственность, эротика… Так вот, сейчас этот «парковый шедевр» не на виду. Но если совершится его марш на авансцену, то о Рождестве в Эстерсунде будет вовсе забыто.О «шведском социализме»
О нём ходят легенды, и, поверьте, не напрасно. Действительно, здесь при высоких налогах (прогрессивная шкала), космических ценах — очень серьёзный социальный пакет, предоставляющий колоссальные преференции в первую очередь в медицинском обслуживании и образовании. Эстерсунд, кстати, хоть и «мелкая сошка», но университетский город. Причём его альма-матер – вуз с хорошими традициями, которыми гордится вся коммуна (лен) Емтланд. Но если рассуждать о динамике, то всё начинает выглядеть несколько иначе. Первые три визита я жил в милом пансионе рядышком с железнодорожным вокзалом. Пансион прекратил существование. Напротив была крошечная кондитерская – «заколочены окна и двери». Закрылись и более крупные магазины и закусочные. Цены заметно пошли в ещё большую гору. Появилась какая-то неаккуратность и неухоженность. В свой предыдущий приезд, декабрь-2017, я отметил, что на вывеске гостиницы «Зэта» -- самый центр Сити, улица Престгаттан — в слове Hotel не горит первая буква. Сейчас есть изменение, но не в лучшую сторону. Не горят уже три литеры. И если о спорте. Был в шведском футболе клуб «Эстерсунд». Полулюбительский, звёзд с неба не хватавший, игравший в минорных лигах, но имевший свой магазин на всё той же Престгаттан. Однако, как понимаете, прошедшее время использовано не случайно. Клуб не прошёл лицензирование, магазин закрыт, футбола в городе нет. На стадионе только проводятся летние концерты, а в ноябре там открывается центр аккредитации биатлонного этапа Кубка мира. Однако жалкие, вызывающие просто оторопь побирушки каждый день занимают свои позиции на Прастгаттан и жутко подвывают в своих просьбах подать милостыню. Лучше сделать крюк, чем пройти мимо них. … В отеле «Эстерсунд», в котором жила белорусская сборная, да и вашему покорному слуге ныне нашёлся номер, каждый божий день за час до полудня сбоку на стойке рецепции возникал бородатый мужчина средних лет. Чинно, деловито он выдувал две бутылки пива определённой местной марки, пользуясь для утоления жажды высоким стаканом. Листал газеты, баловался со смартфоном. В общем, убивал время. Заметив на день пятый мой взгляд, в котором, видимо, прочёл интерес и удивление, он протянул руку и представился: «Меня зовут Юхан. Я финн, живу здесь, как рантье». «И как?» -- совсем просто спросил я. «Стало хуже, -- ответил Юхан. – Ты же видишь, как чистят дороги. Цены растут. Эмигранты… А всё вы – русские! Да-да, развалили СССР, а нам сейчас отдуваться. Раньше наши власти боялись вашего примера, вашего коммунизма, а сейчас им бояться некого. Что хочешь, то и твори». Я не стал его разубеждать, говоря о Беларуси. В данном контексте это было не принципиально.Об «индекс гостеприимства»
В этой главке речь пойдёт о том, как в Эстерсунде пестовали и заботились о журналистах. Тема в определённой степени щекотливая, ибо кое-кто из скорых на выводы читателей может воскликнуть: «Зажрались!» Но дело не в этом, а в пресловутом «индексе гостеприимства», который как раз таки и определяется через отношение к прессе. Если журналистов привечают и стремятся хорошо угостить, то, значит, тот или иной спортивный центр заинтересован в раскрутке, готов вкладываться в информационную кампанию. Кстати, тот же Эстерсунд за год до конгресса IBU, на котором ему был отдан чемпионат мира-2019, закатил аж два приёма для СМИ! Затем, уже с правом на топ-турнир, всё пошло много скромнее. Торжественные ужины ещё присутствовали в программе, но словно специально назначались на самые тяжёлые рабочие дни. Теперь же, спустя восемь месяцев после чемпионата мира-2019, никто ни о каких приёмах даже не заикался. Более того, если раньше в журналистском буфете на стадионе было одно более или менее горячее блюдо – сваренные сосиски, то теперь исчезли и они. Бутерброды, бананы, вода, чай, кофе – сухомятка. Так что Раубичи с рассольниками и борщами, коими потчевали в феврале (чемпионат Европы) и августе (летний ЧМ) в нашем пресс-центре, сейчас вспоминаются многими как позитивный пример в кулинарном отношении. Что же касается Эстерсунда вообще, то большинство журналистов сюда бы никогда больше не приезжали. И хозяева знают об этом. Да-да, знают и усмехаются. Дескать, хотите, не хотите – ваше дело! Всё равно придётся! Да, конечно… По крайней мере, пока президентом Международного союза биатлонистов является швед Далин, который только в начале своего первого срока правления.
12.12.2019
