Субъективные заметки по коронавирусу
Пандемия коронавируса поставила на повестку дня вопрос, ответ на который сегодня не знает никто. Каким будет мир после коронавируса? Станет ли он более рациональным и разумным? Мне думается, что этот вопрос на сегодня риторический. Мир не изменится, он останется таким же, каким и был. Мы изменимся, точнее сказать, уже изменились. Многое поняли и оценили. Ели говорить не только о белорусском обществе, но и всём постсоветском пространстве, то мы знаем и понимаем, что стали заложниками чужой беспечности. Хотя от этого знания никому из нас не легче.
Сегодня принято вспоминать одну из самых страшных пандемий в истории человечества – знаменитую испанку, обрушившуюся на мир сто лет назад. Название этого классического птичьего гриппа, прошедшего по миру тремя волнами сто лет назад, весьма условно. В публичной сфере об этой болезни впервые заговорили в испанском курортном городе Сен-Себастьяне, на севере страны на границе с Францией. На фронтах Первой мировой войны её называли трёхдневной лихоманкой. Фламандской лихорадкой ее называли в Германии, а в России эпидемию приняли за лёгочную чуму. Испания в то время была нейтральной, по этой причине статистика сохранилась. Количество заражённых испанцев превысило восемь миллионов человек, включая самого короля Альфонса ХIII.
Болезнь парализовала ведение боевых действий. В мае 1918 года корабли Англии в течение трёх недель не могли выйти в море, более десяти тысяч моряков числились заболевшими. Немецкий главнокомандующий генерал Эрих фон Людендорф считал болезнь главной причиной июльского поражения немцев и в целом поражения в войне.
Это небольшие исторические фрагменты. Самой неприятной новостью для нас сегодня является то, что выводы из мировой пандемии того времени были сделаны только в одной стране – советской России. Моё поколение на первом курсе в вузах изучало такой предмет, как история КПСС. Все мы помним классический лозунг Ленина: «Коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны». По сути, это был очень ёмкий подход к видению будущего, прежде всего в экономической сфере. Но мало кто помнит, а скорее всего знает, что первым ленинским лозунгом, после того, как большевики взяли власть, был совсем другой лозунг: санитарно-эпидемиологический. В стране в то время буйствовали эпидемии, главной из которых был сыпной тиф. На Белорусском вокзале висела растяжка: «Или вошь победит социализм, или социализм победит вошь». А под лозунгом подпись: В.И. Ленин. Вас это удивляет? Меня нет. Новая власть понимала, что все её попытки что-либо нормализовать в стране без наведения элементарного санитарно-эпидемиологического порядка обречены на провал. Какое решение было первым в 1918 году в Минском горсовете? Строительство бань на берегу Свислочи и организация санитарно-эпидемиологических станций в Минске. Гигиена и здоровый образ жизни были главными постулатами советской власти. Первый физкультурный парад был проведён в Москве по инициативе Ленина в 1919 году в самый разгар Гражданской войны. Физкультура и спорт прочно входили в основную повестку дня всей общественной жизни.
Созданная первым наркомом ленинского правительства Николаем Семашко уникальна и по сей день система здравоохранения. Никто лучше ничего не придумал. Основной и неотъемлемой её частью была санитарно-эпидемиологическая служба и создание отечественной школы вирусологии. Локальные вспышки эпидемий купировались в кратчайшие сроки. В потрясающем романе Вениамина Каверина «Открытая книга», посвящённом открытию пенициллина, прототипом главной героини стала вирусолог Зинаида Ермольева, вскользь упоминается о вспышке в 30-е годы эпидемии антисептической ангины. Сразу после войны в 1945 году в разрушенном Минске была эпидемия этой ангины. Смертность была 60 процентов. Решение проблемы было поручено НКВД, в той ситуации с этой проблемой не мог не справиться никто. В самый короткий срок она была решена. Это часть нашей истории и нашего опыта, о котором нужно помнить.
Возникает вопрос, почему Запад не захотел или не смог при всей своей финансовой мощи создать нечто подобное. Смогли же на Западе создать уникальные медицинские технологии, о совершенстве которых никто не спорит. Ответ очевиден и в определённой степени циничен: санитарно-эпидемиологические службы, затраты на фундаментальные изучения вирусологии не могут приносить доход. Но пренебрежение всем этим не что иное, как отложенная катастрофа. Западный мир в этом вопросе остаётся континентом невыученных уроков.
В нашем обществе сегодня идёт постоянная дискуссия, нужно ли переходить на жёсткий карантин. Это простое и вполне объяснимое эмоциональное восприятие решения проблемы можно понять. Но есть и обратная сторона в этом деле. В жёсткий карантин легко войти, но как из него потом выйти? Сколько времени потребуется на раскачку, чтобы вернуться к привычному алгоритму на работе. Лично для меня во всей этой дискуссии главным остаётся другой вопрос – психоэмоциональный. Для очень многих людей, понимающих всю сложность ситуации и в реальной жизни принявших на себя добровольные меры по самоограничению, важно знать и понимать, что они могут в любой момент выйти на улицу, сходить в магазин. В той или степени клаустрофобия свойственна каждому из нас. На уровне эмоций мы рассуждаем о проблемах сегодняшнего дня. Но ведь наступит завтра, послезавтра. Нам надо что-то есть, на чем-то передвигаться. И это завтра или послезавтра нам не обеспечит никто, кроме нас самих.
Я верю в генетический код белорусов. Мировые катастрофы прошлого выработали у нас абсолютную способность к самоорганизации в критические моменты нашей жизни. Это означает собранность вместо растерянности, спокойствие вместо паники. В юбилейный год Владимира Короткевича стоит перечитать его эссе «Земля под белыми крыльями». Господь любит Беларусь, любит нас в быту коммерчески не расчётливых, неторопливых и в то же время стойких и надёжных.
Коронавирус перевернул все наши представления и убеждения. ХХI век будет не веком информационной экономики, а веком медицинских технологий, основанных на цифре. Основанием для которых станет спорт высших достижений, как абсолютная стартовая площадка для понимания предельных возможностей человека. Это будет век, как в своё время писали братья Стругацкие, научно-технической революции, переведенной в биосферу. Коронавирус показал, что век коммуникации продержался всего два десятилетия и, не подкреплённый веком медицины, стал источником беспокойства и паники среди людей. Мы живём в преддверии великой медицинской революции и с ней связываем все наши надежды.
